Одна из моих немецких знакомых

В тот вечер в Ин. было как-то скучно. А может быть мне просто приелись когда-то так горячо любимые алый интерьер, затемненный зал, алчущие секса пары, чересчур (явно чересчур) откровенные наряды присутствующих женщин. Я поймал себя на мысли, что в фантазиях одеваю их в простые уличные одежды, колготы и белое хлопковое белье, просто чтобы возбудиться, в то время как идя по улице я обычно делал наоборот - мысленно раздевал женщину, под пальто которой оказывался какой-нибудь вычурный темно-зеленый корсет из разряда тех, в который была облачена дама, стоящая сейчас спиной ко мне на расстоянии вытянутой руки. Я мог бы положить руку на ее талию или зад, но я вдруг понял, что мне совсем не хочется. Я улыбнулся. На танцполе вертелось несколько человек, и это выглядело весьма убого по сравнению с танцами в К., в клубе, который я постоянно посещал раньше. Меня тяготила ностальгия по К., ведь там был настоящий драйв, движение, жизнь. Там эротизм буквально висел в атмосфере, пронизывал воздух, источал аромат. Здесь же сексуальность была как-то подавлена. Да, ее присутствие ощущалось, но впечатление было такое, будто все эти люди сейчас же готовы слиться в одну единую страстную оргию, но каждый боится просто протянуть другому руку. Пары жались по углам, разгоряченные алкоголем и атмосферой, почти материально ощущалось их желание, которое в течении всего вечера здесь нередко напрасно подавлялось. Я не удивился бы, узнав, что у многих жен здесь, не нашедших себе за вечер иного партнера помимо их мужа, по утрам в машине случалась истерика в духе блоковского «И утро длилось, длилось, длилось / И праздный тяготил вопрос / И ничего не разрешилось / Весенним ливнем бурных слез». Я вспомнил это стихотворение, и вся атмосфера в Ин. показалась мне еще более гнетущей, а запланированный на этот вечер тонкий соблазн одной шикарной дамы за 40 далеким и неинтересным. Один мой друг высшую степень неприязни к человеку характеризует именно так: «не интересно». Действительно, только так можно было назвать мое отношение к вечеру и к этой ярко накрашенной пассии в белом свадебном платье с флер-д-оранжем. Не смотря на то, что именно она и ее муж в смокинге здесь были самыми пафосными и вызывающими (и, наверняка самыми искушенными в телесной любви, а кто знает, может и вообще в Любви) – не интересно. Я был один здесь, часы показывали три ночи и встретить немногочисленных знакомых уже не предвиделось. Я решил направиться в К., но сперва посмотреть, что творится во «влажной» части клуба – там, где располагались души и джакузи. Откровенный пафос всей обстановки, включая мой собственный наряд, мимику и взгляд довольно сильно действовал мне на нервы, но я успокоился, вспомнив, что ведь именно этого я желал не дале как три часа назад, сидя в скучной русскоязычной компании, где говорили о современной музыке. Конечно же - ничего не понимая в музыке, не чувствуя ее, как же иначе вообще можно говорить о музыке... Я удалился сюда под предлогом сонливости. И, вот теперь...
В джакузи нежились две девицы. Нежились и целовались. Зрелище показалось мне милым, особенно когда я поближе рассмотрел их – обе молоды и некрасивы, хоть и не уродины. Играют они в лесбиянок или в их игре в лесбиянок есть что-то от лесбоса? Судя по их внешности, второе вполне вероятно. Они сидели почти спиной ко мне и меня не замечали. Я перегнулся через бортик и совсем несмело, так тихо: «Darf ich euch die Gesellschaft leisten?» В ответ, как обычно, тишина. В другой раз я бы ушел, но сейчас почему-то настоял: „Hallo, ihr Nymphen! Darf ich mir hier bei euch den Platz an der Sonne erobern?». Эта, на мой взгляд совершенно пошлая спонтанность, на них почему-то подействовала. Обе отвлеклись друг от друга, обернулись, улыбнулись во весь рот, но не нашлись что сказать и снова занялись друг дружкой. Я расценил молчание как согласие и в минуту скинул с себя все свое облачение – черный бархатный пиджак моей жены, узкие брюки цвета бордо, белую рубашку и женские черные туфли на высоких шпильках.
Какое облегчение! В Ин. быть голым, быть собой!
На мое погружение в воду девицы никак не отреагировали. Не секрет для ходоков по клубам и то, что в таких случаях отсутствие реакции - лучшая реакция. Я расслабился и притворился засыпающим одиноким типом, уставшим от скучнейшей вечеринки – тем, кем я, собственно, сейчас и был. Прошло минут десять, за это время я сильно завелся, созецая их страстные поцелуи, нежные женские обьятия и легкие поглаживания. Я решил принимать активные меры и протянул руку чтобы взять ближайшую ко мне ножку, игриво покачивающуюся на бортике в такт движению руки в промежности.
Начинать с ног, с нежного массажа стопы и вообще с фут-фетиша – самый простой и быстрый способ соблазна женщины почти любой породы, если речь идет о примитивнейшем соблазне на одну ночь. Ноги, чакры на них – самая близкая связь с землей, с матерью-природой. Поэтому фут фетиш можно привязать к чему угодно, даже к строгой беседе с ханжой-интеллектуалкой. Есть исключения или те, кто сразу просекают мои относительно нечистые намерения, но они – редкость и возможны только среди русскоязычных при полной луне. Для немок соблазн via foot fetish – самый утонченный из возможных и действует всегда. Не нужно даже ничего говорить. А говорить с немками в этих клубах я не люблю и редко желаю. Не всегда их гедонизм соответствует моей совсем другой, более глубокой мотивации – анализировать различные сексуальные связи на предмет наличия в них Любви.
Естественный медленный ритм: подьем, подошва, пальчики, пятка, между пальчиками, снова подьем. Главное - едва касаться кожи, поглаживать очень легко, нежно и слегка отстраненно, при этом желательно смотреть куда-то в сторону, только периодически заглядываясь на собственный член или на ножку, а все остальное время делать вид, что это вообще случайно и ты, мол, здесь совсем ни при чем. Главное – в процессе ненароком не рассмеяться, как случалось у меня уже два раза. Через минут пять и в случае отсутствия негативных реакций можно переходить к активному массажу, несильно сжимая стопу, а еще через 10-15 минут при отсутствия сопротивления можно нежно и стильно поцеловать ножку, точнее подьем, у особенно утонченных натур – мизинец. Если реакция положительная, добыча ваша. Не важно, доминантна ли женщина, натуральна или склонна к подчинению – этот жест почти все они рассматривают как предоставление им полной власти над собой и, следовательно, уже в само это мгновение всякую власть над мужчиной (и над собой, само собой) теряют. Начинается недолгое время власти мужчины, по крайней мере до потери им куража или их первого оргазма.
(Конечно, получить патент на этот рецепт нельзя. Зарегистрировать на него модельный образец или тм тоже невозможно, но как-то сделать на нем большие деньги определенно можно. Ведь, судя по справкам, которые я наводил в клубах разных стран, его знают только в России и во Франции. Кто подскажет, как именно? Реализую, раскручу и отчислю автору 33%. Но здесь я расскажу немного о другом.)

Я продолжал делать массаж. Классический поцелуй, затем моя рука была уже выше, на мягком распаренном горячим массажем бедре, а дальше все «по накатанному». Ее рука уже сжимает мой инструмент. Мой палец занимается ее попой, ибо все остальное занято рукой подруги. Вариации на тему: поглаживания по спинке, животу и под коленками. Ножку не отпускать! Легко, приятно, нежно, красиво и, главное, – совершенно безопасно! Только осторожно в конце: нельзя кончать в воду, если не хотите после мучаться сознанием вероятности, что где-то ваш ребенок растет без вас или из-за вас кто-то сделал аборт. Особенно если ваши гениталии находятся в непосредственной близости друг от друга следует быть осторжным! В джакузи при сильной и быстрой циркуляции воды последствия особенно вероятны.

Мы играли около получаса и за это время у нас было семь оргазмов на троих. Ее подруга умудрилась посчитать и сказала мне об этом, когда мы после отдыхали баре. А позже мы вместе отправились наверх - туда, куда допускались только пары и их партнеры. Ласки продолжались до позднего воскресного утра, после чего мы мило расстались, обменявшись только парой фраз. Ночь удалась. Найти сразу двух девушек, да еще и таких нежных и открытых, при этом больше ЛЕСби чем би – для меня это означало редкую удачу и море удовольствия. Я думал, что никогда не увижу их снова.

Но через две недели я встретил ее опять, только уже без подруги. В том же клубе, на том же месте, в тот же час. Сценарий тоже повторился точь в точь, только вдвоем. Джакузи, массаж ног, долгая совместная мастурбация, коктейли в баре, секс наверху. Любой, кроме вагинального, как всегда. Когда она не особенно рьяно попросила меня взять ее, я ответил, что не хочу, но в качестве компенсации могу поцеловать ее в губы. Ее смех и удивление не помешали нам и в этот раз получить семь оргазмов (постоянство – признак мастерства), после чего я незаметно для всех, в том числе и для нее, удалился.
В продолжении полугода этот нехитрый сценарий повторялся еще четыре раза, правда с разными вариациями, в разных клубах и с разной пропорцией оргазмов. Мы всегда встречались совершенно случайно, иногда на разных концах города. Она как правило была одна, да и я тоже один, как правило. Мы никогда ни о чем не говорили, исключения составляли всегда на первый взгляд очень странные, но в нашем псевдолесбийском молчаливом мире заводные фразы вроде ее «вот теперь отлупи меня, такую доминантную сучку» или моей «как тебе это нравится - быть содомируемой такой нежной девченкой как я?». Мы оба смеялись до коликов, но заводились, как ни странно. Я не знал о ней ровным счетом ничего, даже имени. Очень необычно для близкой связи с девушкой , что редко даже для обыкновенного однобокого контакта с проституткой.
Это были странные отношения, которые нам обоим очень нравились. Настолько, что когда я или она были в клубе не одни, мы даже расстраивались из-за невозможности бросить наших партнеров и заняться делом. После нашей седьмой встречи и седьмого оргазма я вдруг спросил ее, чем она занимается в Берлине. Вопрос зрел во мне давно, но я не ожидал его от себя. Она ответила цитатой из Арсан, причем дословно: «Тем же, чем и ты – я вызываю желания». Я оторопел, но все же назвал ей автора и источник, причем я помнил даже название главы из «Эммануэль», ведь это была одна из моих любимых цитат. Теперь была ее очередь удивляться. Как бы то ни было, первые три фразы нашего знакомства вне секса были более чем удачные, и я расценил это как хороший знак. Тем не менее, мы снова около получаса молчали. Когда бокалы были пусты, я спросил ее:
- А все-таки?
- Все-таки что?!
Я промолчал.
- Ах, чем я занимаюсь в Берлине.... Я учусь. И «делаю» искусство.
- Какое искусство и где именно? Я заинтересовался.
- Театральные декорации... - говорит она небрежно и называет академию и факультет, куда я еще в пору ранней юности пытался поступить на протяжении 4х лет и всегда проваливался еще до собеседования. Я проникся к ней уважением. Она, значит, умеет не только тонко чувствовать тело, но и провоцировать на холсте и на сцене. Мы снова долго молчали. Она смотрела на меня с любопытством. А я на нее. Ну действительно, надо же! Тогда я еще не знал, что это – только начало.

Я потерялся. Не знал, что сказать. Мне в голову не пришло ничего лучшего чем заявить: «А давай мы будем продавать твои работы на одном аукционе в России! У тебя же есть наверняка и небольшие полотна...» Это была бессознательная интуиция – там, где есть несколько совпадений и удач, всегда должна быть еще как минимум одна, но совсем из дргой оперы. Она, конечно, согласилась. В конце вечера я написал на салфетке свой е-мэйл. Имени не написал и подписи тоже не поставил. Она демонстративно и как заправская фетишистка по моей немой просьбе (взгляд на салфетку, потом – вниз) протерла этой салфеткой нижние губы прямо за барной стойкой и только потом, аккуратно сложив, спрятала ее в чашечке бюстгальтера.
Написала она мне по этому адресу только через пару недель, спонтанно, наверняка даже случайно, как все у нас. Прислала фотографии и качественные фрагменты нескольких работ, к тому же описания, как я и просил. Я просмотрел все внимательно, две из них мне понравились. Но я ничего не ответил ей.

Встретились мы в клубе еще через несколько недель, опять же без договоренности. После того как каждый из нас кончил по два раза (теперь уже упорно соблюдать постоянство было тяжело и не нужно) я сказал ей, что работы великолепны и спросил, как она оценивает их стоимость. «Поставь по сотке без евро на каждую. Как стартовую цену. Если будет больше, все остальное можешь оставить себе,» - сказала она небрежно. Этой ночью на небе сияла полная луна.
Когда я утром вернулся домой, то взял микрокалькулятор и умножил 99 на 49. «Чем черт не шутит!» - подумал я, - «ведь у нас до этого было семь встреч по семь оргазмов!». И мое суеверие и сумасбродство мне почему-то понравилось.
На следующий день я нашел ее письмо двухмесячной давности, выбрал те самые две работы, написал на них две пошлые, но пафосные рецензии и уже хотел отослать все в галерею, когда вспомнил, что не знаю ее имени. Это меня почему-то рассмешило. Я придумал вульгарнейшее французское имя и странную греческую фамилию, уточнил нелепую стартовую цену – 4851 евро за каждую работу, прошептал «ни пуха, ни пера», послал сам себя к черту и кликнул мышкой на «send mail». После чего заказал себе спагетти и остался очень доволен собой. Надежды на то, что мы получим хотя бы десятую часть от стартовой цены у меня, правда, не было. Мне просто нравился сам этот мой такой вычурный, нелепый, бессмысленный трюк. Ей я ничего не сказал, даже когда мы через месяц снова встретились и снова вместе пожинали плоды телесной любви.
Аукцион начинался еще через три месяца и я, признаться, даже забыл о нем. За это время мы еще несколько раз виделись в Ин. А одним пасмурным утром в понедельник я получил по почте уведомление о том, что выставленная на аукционе работа Т. Н. успешно куплена по своей стартовой цене неким Господином Х. из Сибири. Он, мол, обязуется заплатить 4581 евро в назначенный срок и ожидает доставки в течении 4х недель, как было оговорено.
Я ушел на кухню, сварил себе кофе, влил в чашку рюмку коньяка, медленно выпил, выдохнул, выкурил сигарету и вернулся к компьютеру. Перечитал письмо. Как будто бы то же самое. Но я позвонил в галерею. Чтобы еще раз уточнить.
Написал ей в тот же день, сообщил, что картины проданы и покупатель ожидает доставки, но цену продажи не уточнил. В течении пяти дней ответа я не получил. Поэтому в пятницу вечером я вышел из квартиры в 20.00 чтобы успеть к открытию самого «раннего» клуба, ведь мне предстояло обьездить их все. Когда к трем часам ночи я совсем отчаялся и скорее ради собственного удовольствия чем в надежде отыскать ее поехал в Ин., я обнаружил ее там в джакузи с подругой. Я долго стоял за углом не показываясь, все размышляя о том, сказать ей сразу или сперва секс. Да и вопрос цены продажи, которую я ей назову, волновал меня не меньше. Ответ пришел интуитивно. Мы снова будем ласкать друг друга в воде руками, а потом я назову ей половину от той суммы, которая останется после уплаты сбора галерее за аукцион. Ведь она – автор картины. А я всего лишь случайный посредник, хоть и почему-то очень удачливый. Так я и сделал.

Когда она узнала новость, она сперва почему-то прикусила язык. Затем подумала с минуту и все же сказала: «Мне все ясно. И я очень рада тому, что мы втроем снова здесь. Только трех вещей я не пойму! Во-первых, как тебе удалось продать картины за такую сумму даже не зная моего имени? Во-вторых, зачем тебе называть мне эту сумму, ведь ты знаешь, что я и двумя сотнями была бы более чем довольна? А в третьих... в третьих – что это за глупые шутки?!» И она больно сжала мой член под водой. Я даже вскрикнул:
- Ну, я хочу чтобы мы с тобой были друзьями. Кроме того, таким образом можно честно мотивировать тебя и дальше писать картины на продажу. Только сейчас, сказав это вслух, я сам для себя понял природу собственного решения.
- Знаешь, я до сих пор никогда не думала, что есть честные русские. Даже те, кто в детстве вместо букваря зубрили Арсан наизусть.
Я рассмеялся.
- Я не русский. Я еврей из СССР. И Эммануэль читал аж в седьмом классе. Она была тогда моей настольной книгой. Наравне с «Дорианом Греем» Уальда и «Заратустрой» Ницше.
- Тем более не могла бы подумать.
Мы снова смеялись, вышли из ванны, после душа расположились в баре. Девушки даже одеваться не стали, так горели от нетерпения. Я показал им распечатку письма. Обе они прыснули, когда прочитали пошлый псевдоним, который я придумал для художницы. Я обьяснил, что в России богатые люди «западают» именно на такие имена. Только когда они угомонились, я наконец узнал то, что люди говорят обычно при первой встрече.
- На самом деле меня зовут К., - сказала она.
- Чтож, очень удачный у нас теперь, после всего что было, повод для знакомства,» - ответил я искренне.
....

Прошел почти год. За это время К. стала одной из самых близких моих немецких знакомых. Мы нашли много прекрасных тем для разговоров, помимо живописи и клубов у нас обнаружились и другие общие интересы: литература, преферанс, йога. Деньги мы действительно разделили поровну. Недавно она призналась мне, что три месяца «жила» именно на эти деньги. Я в ответ признался ей, что именно эти деньги весь год так активно прогуливаю вместе с ней. Общее дело, развлечения, стиль жизни, схожие интересы сплотили нас куда сильнее чем наш чувственный секс. За последние семь месяцев мы ни разу не спали друг с другом, хотя часто видились, в том числе и вне клубов, бывали друг у друга в гостях и даже один раз уснули в обнимку, без намека на секс. Если быть кратким: у нас есть все предпосылки для того чтобы стать близкими друзьями.

Дружба же для меня часто значит гораздо больше чем то, что большинство людей называют любовью. Так что же такое на самом деле прекрасный и качественный секс – конечная цель отношений мужчины и женщины или только повод для их знакомства?